[МУЗЫКА] [МУЗЫКА] Сегодня мы будем заниматься реконструкциями концепций. Вот до этого мы всё время говорили о том, как создается концепция, а теперь поговорим о том, как можно реконструировать концепции готовых продуктов. На самом деле это тренинг, это очень полезная операция для дизайнера. Что бы он ни видел, он должен реконструировать. Реконструировать можно всё, что угодно, если оно сделано как конструкт. Это может быть и художественное произведение. Вот сегодня мы рассмотрим реконструкции и дизайн-продуктов, и фильмов, и романов. Неважно. Подвергать реконструкции можно всё, что создано как конструкт. Как мы узнаем, что это конструкт? Мы почувствуем присутствие смыслов, скрытых смыслов. Нам захочется разгадывать. Если мы просто получаем эстетическое удовольствие от созерцания и думать не хотим — для нас это художественное произведение. Если мы хотим разгадывать, если мы хотим понять, а что нам хотят здесь сказать, — это конструкт. И вот занимаясь реконструкциями, нужно помнить, что это методологически очень строгая процедура. Это не просто спонтанное описание впечатлений зрителя, с одной стороны. С другой стороны, занимаясь реконструкцией, дизайнер тем не менее должен себе этого зрителя сохранять на определенном этапе. И слово «реконструкция» не должно вводить в заблуждение. Это не разъятие на части чего-то. Это перевоссоздание чего-то. Что значит сохранять в себе непосредственность зрителя? Это значит, не нужно сразу бросаться анализировать. Вот не надо сразу препарировать то, что ты видишь. Ты сначала полюбуйся, расслабься, порадуйся. А потом начинай потихоньку прорабатывать коды. Поэтому методологическая строгость не вступает здесь в противоречие с непосредственностью восприятия конструкта. Это требование связано с тем, что объектом реконструкции является не произведение, не конструкт, не дизайн-продукт, а образ. И все попытки препарировать образ — бессмысленны. В этом случае мы уничтожим ауру. Мы же помним, что образ — это живое, трепетное образование. Поэтому мы должны не разложить его на частички, мы должны схватить его как целое. Именно поэтому в результате реконструкции мы никогда не приходим к единственно истинной версии. Это одна из возможных версий того, что хотел сказать нам создатель. Процесс реконструкции идет от переживания образа; выявления смыслов, заключенных в нем; затем через воссоздание эмоциональной, чувственной картины этого образа в коннотациях, метафорах, теме; и, наконец, завершается извлечением концепта. Причем достоверность концепта обеспечивается только методологической строгостью, а вовсе не претензией на извлечение единственного истинного смысла. Импульс для реконструкции дает впечатление. Оно и будет составлять фон этого процесса, подпитывать нас энергией. Но переживание синхронно, оказывается, осмыслению. То есть мы будем переживать образ, мы будем чувствовать его запахи, цвет, вкус и в то же время выявлять заключенные в нем смыслы. Погружаясь в произведение, погружаясь в процесс реконструкции, реконструктор, по сути, создает свою звездную карту. Как мы говорили, он извлекает смыслы, коды, дает им имена, связывает это в какую-то историю. Затем коннотации помогают передать чувства образа, и высвечиваются метафоры и темы. Вот всё должно тоже появляться само, не надо логически выводить. Ты просто переживай образ, и тебе будут даны подсказки. Потом всё уложится в одну картину, и ты придешь к какому-то концепту. Сейчас мы рассмотрим реконструкции текстов. Вообще, я всегда советую учиться реконструкциям на текстах, на фильмах, на спектаклях, а потом переходить к реконструкциям дизайн-продукта. Потому что так легче будет заниматься реконструкциями дизайн-продуктов. Намного. То есть начиная со сложной задачи. И вот студенты обычно делают реконструкции сложных интеллектуальных текстов. Это могут быть романы, это могут быть научные статьи, это могут быть пьесы. Неважно. Главное, чтобы этот текст был сложный, чтобы он был интересен для реконструкции. Посмотрим на реконструкцию текста «Экклесиаст». Все знают, это позднейшее включение в Ветхий Завет. Смотрите, как идет реконструктор. Он идет от интерпретации. Но заметьте, те коды, которые он чувствует, — цикличность, непостижимость устройства мира, — они на самом деле не просто что-то говорят. Это еще слова-чувства. По сути дела, идет от направляющих кодов. Затем постепенно всё сгущается. Вот это эмоциональное поле сгущается благодаря коннотациям. В конечном счете выделяется метафора «муравейник», тема «погоня за ветром» и концепт «книга вне времени». Вот обратите внимание на графику. Графика тоже очень важна. Она визуализирует сам процесс реконструкции — то, что происходит в голове реконструктора. Мы видим реконструкцию романа Павича «Хазарский словарь». Обратите внимание — совсем другая графика. Но так и должно быть. Другой текст, другой образ. Другой должен быть и графический образ. Здесь автор реконструкции также идет от направляющих кодов. На языке зрителя: от осмысления того, что я читаю? О чем мне хотят сказать? Постепенно вот это эмоциональное поле активируется благодаря коннотациям, когда мы начинаем подбирать слова к тому чувству — вкус текста. Вот здесь мы можем прочитать «марево, свинцовость». Здесь хорошо всё видно. Наконец, центрируется вот это ощущение образа и понимание образа в метафоре — «плывущая тень времени», в теме — «блуждающий гул бесконечных коридоров», и появляется концепт — «несуществующее время». [БЕЗ_ЗВУКА]
